Алексей Варламов: «ХХ век ещё не закрыт»

В начале февраля в Бердске на фестивале «День книги» побывал ректор Литературного института имени Горького Алексей ВАРЛАМОВ. Он провёл творческую встречу «Жизнь замечательных писателей» и ответил на многочисленные вопросы.

Алексей Николаевич Варламов родился в 1963 году в Москве. Окончил филфак МГУ. Доктор филологических наук, профессор. Входит в Совет при Президенте РФ по культуре и искусству. Автор романов «Затонувший ковчег», «Купол», «Лох», «Купавна», «Мысленный волк», «Душа моя Павел» и повестей «Рождение», «Гора», «Дом в деревне». Им написаны 7 биографий для серии «ЖЗЛ»: героями Варламова стали Пришвин, Грин, Распутин, Булгаков, Платонов, Шукшин,  Алексей Толстой. Лауреат премий «Антибукер», «Большая книга», «Писатель ХХI века», премии Александра Солженицына, Патриаршей литературной премии и др.

– Чем живёт Литинститут под вашим руководством?

– В начале 90-х вуз переживал тяжёлые времена. И, к счастью, уцелел. Но довольно сильно изменился. И в чём-то не в лучшую сторону. К примеру, в советское время было невозможно поступить в Литинститут после школы. Сегодня правила другие, и заметно, что абитуриентам не хватает жизненного опыта. Не было раньше и такого явления, как образовательный стандарт. А ведь у нас творческий вуз, и хотелось бы подальше уйти от программы обычного филфака.

Вообще, считаю, наши студенты – счастливые люди, они живут и творят в очень интересную эпоху. Сегодня нет цензуры, а это значит, никого не высылают за границу, не рассыпают гранки книг… Не устаю повторять студентам: реализовать себя в литпространстве трудно, но шансы есть всегда. В своё время появление Толстого и Достоевского было чудом, а не закономерностью. И это значит, подобные чудеса ещё произойдут. Я в это верю.

– Непросто совмещать пост ректора и практическую писательскую деятельность. Остались ли интересные персоны для жизнеописания?

– Кажется, закрыл для себя тему «ЖЗЛ». Семь книг – это немало. Но если подумать… Очень интересная личность – Василий Розанов, ушедший от нас ровно сто лет назад. Его биография уже есть, но хотелось бы написать более страстно.

– Многое ли из книжных новинок удаётся прочесть?

– Я член жюри премии «Ясная поляна», поэтому читать приходится немало. Кроме того, нередко книги мне дарят их авторы. Какие-то интересные тексты рекомендует супруга.

Что запомнилось? Мне очень нравится новый роман «Брисбен» Евгения Водолазкина. У Яхиной, надо сказать, получились обе книги – «Зулейха открывает глаза» и «Дети мои». Заметил, что почему-то крайне мало произведений о современности. Мне это непонятно. Видимо, мы ещё не закрыли ХХ век.

– Какое место отводите поэзии и драматургии?

– Стихов никогда не писал. Сочинил единственную пьесу, но понял, что это не моё. Из современных поэтов-мастеров с интересом читаю Максима Амелина, Сергея Гандлевского, Олесю Николаеву. В хороших стихах – правильная пропорция мыслей и чувства. Одинаково приемлемыми считаю и рифмованный стих, и верлибр.

– Сибирский классик Геннадий Прашкевич написал для «ЖЗЛ» тоже 7 книг, из них 6 – биографии фантастов. Герои же ваших жизнеописаний очень разные…

– И хорошо, что разные (улыбается). Если бы это было не так, не интересно было бы писать о них. У вас неправильная постановка вопроса. Писатели интересны тем, что их разъединяет, а не объединяет. Стратегия художника выстраивания своей жизни – вот что мне интересно в людях, живущих в эпоху больших перемен.

Я начал писать об Алексее Толстом как о негодяе. Но при изучении материалов понял, что это был весьма неоднозначный человек. Да, его называли сталинским лакеем. Но, думаю, при нём не посмели бы, к примеру, травить Ахматову. Да, это про графа Толстого сочинили анекдот: «Ваше сиятельство, пора на партсобрание!» Но вспомним и тот факт, что Октябрьскую революцию «красный граф» долгое время воспринимал как подлинную катастрофу для страны.

Самой трудной для меня стала книга о Платонове. О нём много литературоведческой литературы, а вот биографии не было. Я не мог ответить на самый простой вопрос: Платонов был за белых или за красных? Дефицит информации о писателе стал следствием того, что он сознательно избегал участия в литературной жизни страны. Кроме того, автор «Котлована» не вёл дневников, а его записные книжки крайне фрагментарны.

В отличие от других моих героев в серии «ЖЗЛ», я изначально любил Платонова. В 16 лет прочёл сборник платоновских рассказов – «Возвращение», «Река Потудань», «Фро»… Влюбился в эту волшебную прозу раз и навсегда. До сих пор считаю, что Платонов – главный мировой писатель ХХ века. Довольно долго отказывался писать о нём, боясь быть необъективным. Говорил, что платоновскую биографию прочту с удовольствием. Но желающих её написать не находилось. И я рискнул.

– И у вас прекрасно получилось! А начинали свой путь биографа вы с Пришвина, о котором написали докторскую диссертацию в 2003 году. Чем привлёк автор рассказов для детей?

– Настоящий Пришвин – это не «Лисичкин хлеб» или «Кладовая солнца», а его дневники – 25 томов! Он вёл их всю свою длинную жизнь. Читаешь – и словно на машине времени оказываешься в далёком прошлом. Сейчас вот усиленно лакируют всё связанное с Великой Отечественной войной – а вы почитайте Пришвина! Какие он записал размышления крестьян о том, как им быть в возможной скорой оккупации.

Любопытно, что в гимназии, где учились Пришвин и Бунин, учителем географии был Розанов. Он-то и добился того, чтобы хулигана Пришвина отчислили. А годы спустя оба встретились в статусе участников отечественного литпроцесса. Интересны и другие метаморфозы. К примеру, Пришвин – равно как и Бунин – не принял большевизм. А в конце жизни пишет: «Делать нечего, я – коммунист».

– Считаете ли недооценённым Грина, известного исключительно как автора книг «Бегущая по волнам» и «Алые паруса»?

– Грин – один из немногих русских писателей ХХ века, которые, с одной стороны, при жизни напечатали практически всё написанное – и это при том, что Грин был весьма далек от советской идеологии. А современные читатели знают его действительно в основном как автора истории про девочку Ассоль. Хотя у него много рассказов и повестей, 6 романов.

– То есть его книги сегодня не актуальны? Но быть автором по сути одной книги – это ли не трагедия?

– Спорный вопрос. Можно сказать, что для автора большое счастье, когда его текст входит в сознание потомков. Появляются магазины и кафе «Ассоль», жилищные комплексы «Алые паруса». Хотя трудно сказать, был бы этому рад сам Грин, позиционировавший себя антибуржуазным писателем. Но что в сухом остатке? Грин придумал вечную историю. А то, что она у него единственная – знаете, это уже очень много.

– В театре «Глобус» идет мюзикл «Алые паруса» с музыкой Максима Дунаевского. А как вам кажется, есть ли произведения, которые лучше не переносить на сцену или экран?

– Жена Грина, Нина Николаевна, в воспоминаниях пишет, как в 1923 году супруги случайно узнали о том, что снят фильм по одному из гриновских рассказов. Сходили, посмотрели. Грин плевался страшно, поскольку ничего от его рассказа в картине не осталось. Вообще-то у Грина отзывчивая на кино проза, и довольно много его произведений экранизировано. Автор может быть недоволен результатом. Но надо понимать, что если по книге снимают кино – значит, она интересная и важная.

– Хочу спросить о другом герое, у которого тоже немало экранизаций, – Шукшине. В своё время Георгий Бурков утверждал, что смерть Шукшина была подстроена. Согласны?

– Сложный вопрос. Думаю, что если отвечать буквально, то всё-таки нет. Доказательств спланированного убийства Шукшина не обнаружено. Кем эта «спецоперация» была заказана, кем проведена? Хотя знаю довольно много людей, уверенных, что Шукшин погиб неспроста, – начиная с его вдовы. И в метафизическом смысле это было именно убийство.

Мы не совсем правильно воспринимаем Шукшина. Для многих это автор рассказов про чудиков – обаятельной, но не очень глубокой прозы. А Василий Макарович был довольно конфликтным человеком. Он недолюбливал советскую власть, не мог простить ей гибели своего отца. Мечтал снять фильм о Степане Разине – не просто историческую картину, а фильм о вечном противостоянии свободы и государства в России. Шукшин никогда не был государственником. И власть это хорошо понимала.

– Но как реагировала?

– С одной стороны, Шукшин был ею обласкан – орден, Госпремия. Затем были похороны на Новодевичьем кладбище, Ленинская премия. Но с другой стороны, от бдительных глаз не могло укрыться то, что Шукшин был врагом властей почище любого диссидента. И его фильм о Разине должен был стать некой мистерией – а если пофантазировать, то даже началом народного крестьянского восстания.

– Вряд ли это входило в планы Кремля…

– Ни в коей мере! Поэтому были предприняты все меры, чтобы остановить работу над фильмом: то запрещали картину, то не давали денег на съёмку. Но Шукшин был упорным, пробил-таки фильм своей жизни. И тогда оставался последний шаг…

Осенью 1974-го Шукшина нашли мёртвым в каюте теплохода «Дунай». Если бы я писал о нём философскую, а не документальную книгу, то придерживался бы версии убийства. Хотя, конечно, интоксикацию организма от переизбытка сигарет и кофе тоже нельзя не учитывать…

– В эпоху клипового мышления что ждёт литературу?

– Как ни странно, сегодня роман – наиболее востребованный жанр. Читатель хочет купить книгу и погрузиться в мир героев, испытать множество переживаний. В прорицатели не записывался, но думаю, что коммерческое будущее именно за романом. Разумеется, чтобы писать большую прозу, писателю нужно обладать талантом, длинным дыханием. В конце концов, требуется элементарная усидчивость… Недавнее закрытие отечественных толстых литературных журналов «Арион» и «Октябрь» – это грустные новости, безусловно. «Октябрь» выгнали из помещения, а оно стоит пустое – очень странно всё это, просто бред какой-то. Но давайте посмотрим правде в глаза: литература на этом не заканчивается.

Юрий Татаренко

Фото с сайта Литинститута