В последний бой

В праздник, что радуется в майских днях и катится от слова к слову, от рукопожатия к рукопожатию, улыбается в глазах и держится в застывших смирно часовых Вахты памяти, нельзя забыть многих. Один из них – Геннадий Никитич ПАДЕРИН, с миллионами сотоварищей вставший на пути черной лавины и остановивший ее, сибиряк, писатель-фронтовик. Праздник Победы пел в его сердце каждый май. Каждый... до 2013 года.

Под сенью Саян

Он родился 22 августа 1921 года в селе Кудара, от которого ближайший центр цивилизации – Иркутск. Мама, Александра Степановна Абросимова, родом из казаков Агинского округа, прошла хирургической сестрой всю империалистическую; отец, Никита Дмитриевич Падерин, врач, хирург – ему досталась Великая Отечественная.

Геннадий Никитич был из тех людей, которых жизнь, как хороший учитель, останавливает, когда нужно, заставляет переделать что-то наново, чтобы каждый следующий шаг ученика был точен и проверен ошибками и опытом.

Ничто не ускользнуло от внимания будущего сибирского писателя. Все копилось в детской памяти, чтобы потом расцвести яркими картинами воспоминаний о людях, быте, взрослении, первых уроках учителя по имени Жизнь. Поселок, где они жили, вырос у самого подножия горной гряды Саян – Тункинских Альп. Горному воздуху и минеральным ключам Аршан обязан тем, что стал советским курортом. Необыкновенно красивый край – и в синие морозные зимы, и весной, и солнечным летом.

ВОЙНА

Перед войной, в 39-м, привела судьба в Новосибирск. В НИВИТе, готовящем военных инженеров транспорта, была стопроцентная «бронь», но группа из 10 человек, спортсменов, лучших лыжников, среди которых был будущий писатель, вызвалась добровольцами: чтобы попасть на фронт, дошли до самого Ворошилова. После его утвердительной резолюции в телеграмме ребят отправили на краткую подготовку, а затем – Карелия, тыл врага. Их ушло 10, а вернулось только четверо…

Из записной книжки: «27 декабря. Каждый из людей, едущих на фронт, непроизвольно думает, что именно он останется жив…»

Первые впечатления и все, что было потом и трагического, и страшного, и шального, без прикрас вошло в цикл рассказов «Из окопного вещмешка». Война глазами двадцатилетнего. Именно в то время стали говорить: немцы сибиряков боятся больше всего – они хорошо воюют. И есть этому не одно подтверждение,  начиная от спасения белокаменной сибирскими дивизиями.

СТАЛИНГРАД

После выполнения боевой задачи бригаду расформировали.  В начале сентября 42-го его направили в Сталинград: «21 сентября. Сейчас пулька мимо вжи-иу! Пригнула голову мою и ударилась в землю шагах в пяти. А рядом с тем местом мирно так кузнечик застрекотал. Вот это и есть война!»

В том же году старший сержант Падерин был тяжело ранен (рассказ «Запах полыни»). Он выбыл из строя армейского, но в строю писателей-фронтовиков появился новый боец. Ушел мальчишкой, вернулся мужчиной, иссеченным войной, с грузом потерь, скорби, посерьезневшим и повзрослевшим. А в 45-м всё вытеснило ликование. 9 Мая встретил в Новосибирске вместе с женой Эртой Александровной, ее братишкой, соседями – весь город радовался, и первый тост был: «За тех, кто не дошагал».

ПРОЗА – ЖИЗНЬ

После ранения ходил, не разлучаясь с тростью. В первые послевоенные годы нервы не выдерживали – «взрывался» по малейшему поводу. Помог мудрый доктор: «Прежде чем высказать что-то или сделать, считай до десяти». Вспоминается, как порой в сложный, ответственный момент он брал паузу у жизни, осекался на полуслове и застывал – потом мне стал ясен секрет: считал. Считал всю жизнь.

В копилке 27 книг, среди которых сборники рассказов, очерков, повести, и это только на русском. 10 книг были опубликованы за рубежом, отдельно – публикации в периодике, их число перевалило за сотню. Особый, уникальный авторский язык информативен в силу его емкой, народной, порой кажущейся простоты, глубокого погружения в материал, знания предмета, когда формулировки не ищутся в словарях, а идут прямо от сердца. Основой и началом творчества стали очерки о железнодорожниках, которые были его «однополчанами» по профессии. О детстве писалось уже зрелым, закаленным, прошедшим стальной ураган Сталинграда.

Важный, выстраданный, самый дорогой и порой щемящий до слез цикл военной прозы. Такое нельзя придумать, это горький и соленый хлеб познания фронтовой правды.

К шестидесятым ощутимой частью творчества Геннадия Никитича становится сибирская наука. Раскрыть характеры ученых, стремление к исследованию удалось, ведь и сам он всегда искал: себя, интересных героев, события, золотые крупицы подлинного в характерах людей. Проза – жизнь. Мир героев его книг – мир смелых, порядочных, искренних и верящих в добро людей. О себе и своей работе автор всегда говорил, немного тушуясь, порой с иронией, в глубине души, наверное, не относил себя к профессиональным писателям. Начинал корреспондентом «Железнодорожника Кузбасса», и это журналистское острое чувство уважения к факту, его важности осталось в творчестве на всю жизнь.

ПИСАТЕЛЬ И ВРЕМЯ

Писатель жил в Академгородке на улице Правды. До последнего трудился. Рабочее место скромно – небольшое креслице с подлокотниками, письменный стол, купленный еще в 70-м, перекидной настольный календарь, где записаны даты рождения всех друзей и родни, – непременно первым всегда звонил и поздравлял именинника. Рядом фотография из детства: младший брат Николай, пропавший без вести на войне, фото дочерей – Эрты и Екатерины, сына Никиты. Справа, в верхнем ящике стола – всегда стопка чистой бумаги. Стол венчает довоенная пишущая машинка. Предлагали и современный компьютер вместо нее и более новую, электрическую – нет. Старенькая машинка всегда рядом, она – рабочий инструмент, так много на ней выстукано. А еще она пробивала с легкостью четыре экземпляра под копирку – для тех времен важно и практично. До последнего и без устали она переносила на бумагу все, что нужно.

С мудростью и фронтовой закалкой Геннадий Падерин встретил времена смуты 90-х, когда писателей, бывших такими необходимыми власти, бросили, как армию при отступлении. Но он не опустил руки, работал, и лишь чаще стали случаться паузы для успокоительного счета.

...Уходят люди. Навсегда. Но жизнь писателя продолжается в книгах, он говорит со страниц.

Последний год уже тяжело больной Геннадий Никитич сильно похудел, осунулся, но на лице жили светом молодости глаза: «Не чувствую себя на 90, даже представить не могу, что мне столько». Ироничный и веселый, он в последнюю неделю сник. Я пришел его навестить: он уже лежал и только слабо мог приподниматься на локтях. Попытался привстать, мы поздоровались. «Как дела?» «Да плохо, – последовало вместо привычного «всё хорошо, как ты сам?». Не зная, что сказать,  попытался утешить: «Ты же фронтовик, потерпи, надо держаться…» Он кивнул, и мы обнялись на прощанье.

10 августа 2012 года. В последний неравный бой ушел старший сержант, фронтовик, писатель Геннадий Падерин. Его имя вписано в историю сибирской литературы навечно.

Егор ПЛИТЧЕНКО