«Нобелевской премии достойны очень многие!»

Шамиль ИДИАТУЛЛИН – журналист и писатель, лауреат премии «Большая книга» 2017 года (за исторический роман «Город Брежнев»), премии имени Владислава Крапивина 2012-го и «Новые горизонты» 2013 года (за роман «Убыр»). Родился в 1971-м в Казани. Живёт в Москве. С 2004-го публикует прозу. Осенью у известного писателя вышел восьмой роман. Книга «Последнее время» издана в «Редакции Елены Шубиной».

Недавно в Новосибирской области в онлайн-режиме прошёл всероссийский литературный фестиваль «Белое пятно». Одним из хедлайнеров был. Шамиль Идиатуллин.

– Прилепин считает, что Водолазкин достоин Нобеля. А вы так о ком сказали бы?

– Нобеля достоин любой автор, сказавший новое слово в национальной литературе и сделавший её чуть заметнее на фоне литературы мировой. Соответственно, это касается большинства лауреатов и финалистов топовых российских премий старше 60 («Большая книга», «Ясная поляна», «НОС»). Другое дело, что Нобель даётся за совокупность заслуг, в которой литературная сторона может быть немногим больше, чем общественная и политическая. Ну и в любом случае околонобелевское общественное мнение, подозреваю, исходит из того, что на ближайшие десяток лет квота европейских и особенно славянских авторов выбрана.

– Что такое оптимизация усилий для писателя?

– Умение не садиться за текст, пока он не начал душить, а сев, сразу ставить себя в исполнимые рамки и сроки. Журналистская выучка помогает укладываться в дедлайны. Это спасает. Потому что допридумывание и рихтовка готового вроде текста впрямь как ремонт квартиры: закончить нельзя, только прервать.

– В спорте прогресс – это переход количества в качество. А в литературе тот же принцип?

– В литературе, скорее, это способность как не отставать от изменяющегося ментально, психологически и даже физически общества, так и обгонять его, показывая прозвонами пространства, моделями и невесёлыми картинками, где мы сейчас и где можем оказаться завтра.

– Интересна ли вам критика, драматургия? Не хотите попробовать себя в таком жанре, как пьеса в стихах?

– В стихах я полный лось, не люблю и не понимаю (за редкими исключениями). Отзывы на книжки всю жизнь пишу, в этом для меня ничего нового. Драматургия интересна, но не театральная, а киношная – ровно сейчас занимаюсь очередным сценарием.

– Приведите пример удачной экранизации. Для меня это военные истории – «Звезда», «В августе 44-го».

– «Звезда» Лебедева неплохая, но Иванова лучше. Экранизация «Момента истины», моего любимого романа, довольно халтурная, местами стыдная и уж точно совсем не удачная – тут согласен с автором, снявшим имя с титров. Серьёзные военные истории, на мой взгляд, как раз труднее укладывать в киноформат, разве что речь идёт о сравнительно небольшой повести как основе полнометражного фильма. Примеры – «Сотников» и «Операция ”С Новым годом”», ставшие источниками гениальных «Восхождения» и «Проверки на дорогах». А роман проще конвертировать в сериал – и тогда экранизация может получиться сильнее книжки, как произошло с «Семнадцатью мгновениями весны» и «Вариантом ”Омега”». Но вообще кино – совершенно отдельное искусство, в котором литоснова – лишь одна из многих основ. Это хорошо видно на примере Стивена Кинга: он написал множество разных книг, преимущественно хороших, которые дали повод для множества экранизаций, преимущественно плохих. При этом безусловные шедевры сняты не по лучшим его книгам, а по крепкому, но не шибко примечательному хоррору «Сияние» и по вполне проходной повестушке про побег из Шоушенка.

Ну или, например, широко известны три экранизации «Мэри Поппинс»: две диснеевских – первая гениальная, вторая никакая, и слабенькая советская (да простят меня поклонники песенки про плохую погоду). Причём слабость объясняется вовсе не происхождением: достаточно вспомнить «Совсем пропащего» Данелии, «Десять негритят» Говорухина, «Собаку Баскервилей» Масленникова и мультик «Остров сокровищ» Черкасского, чтобы убедиться, что наши ого-го как умели экранизировать заграничную классику!

Совсем аутентичных экранизаций, где классы фильма и книги, рассказывающих одну и ту же историю, сопоставимы, не очень много. Навскидку назову разве что «Собачье сердце».

– Кому доверили бы экранировать вашу прозу?

– В идеальном мире – Данелии, Тарантино, Паку или Хлебникову. В реальном – любому режиссёру, пусть не очень заслуженному, но горящему идеей сделать что-то новое и захватывающее даже меня, который вообще-то про свою книжку должен знать более-менее всё.

– Лучший способ монетизации литспособностей?

– Сценарии для кино и видеоигр, а также придворный спичрайтинг.

– А как раскрутиться автору хорошей рукописи?

– Во-первых, понять, какому читателю она максимально подходит. Во-вторых, определить наиболее эффективные пути к этому читателю: издатель серийный, издатель штучный, толстый журнал, самиздат, премия, литературный паблик. В-третьих, ступить на этот путь. В-четвёртых, быть готовым к тому, что до конца и до успеха дойти не удастся – но со второй рукописью будет чуть легче, а с третьей тем более. В-пятых, необходимо понимать, что жить станет не проще, а трудней – зато веселей: денег вряд ли заметно прибавится, а вот хлопот – точно.

– Возможна ли интеграция писательских сообществ?

– С почтением отношусь к любым сообществам, но сам после роспуска комсомола ни в какие союзы и объединения не вступал и вступать не намерен. Я же люблю книжки отдельных авторов, а не групп. Соответственно, и самих авторов предпочитаю рассматривать по отдельности.

– Современный человек станет абсолютно беспомощен в быту, как только отключат электричество. Вам не страшно думать о такой перспективе?

– Роскошь человеческого общения сегодня преимущественно завязана на интернете, и развлечения большей частью питаются из розетки. Так что страшновато, бесспорно. Хотя больше должны пугать угрозы витальным потребностям, которые тоже массово держатся на проводах. Договорились: страшно, думать об этом не буду, запасы спичек, соли и круп пополню.

Юрий ТАТАРЕНКО

Фото из личного архива Ш. Идиатуллина