Михаил Немцев. Философ и литератор

Михаил НЕМЦЕВ, окончив магистратуру философского факультета НГУ, исследует теоретическую и прикладную этику социальной памяти. Кандидат философских наук, в недавнем прошлом – преподаватель НГТУ, НГУЭУ, СУНЦ НГУ. Опубликовал более 50 научных работ. С 2015 года живёт в Москве, преподаёт в Российской академии народного хозяйства и государственной службы (РАНХиГС).

В июле Михаил был в Новосибирске и в книжном магазине «Плиний Старший» прочёл лекцию «Два понятия «народа». В ней затрагивались интересные вопросы: «Из кого состоит и как составляется так называемый «народ»? Что значит «быть вместе»? Откуда возникает пренебрежение к памятникам? Как сочетаются обряды погребения и общественная политика?» Выступление Немцева было построено как комментарий к статье Ольги Седаковой «Работа горя» и лекции Джудит Батлер «Можно ли хорошо жить рядом с теми, кто живёт плохо?» После лекции поэт и философ побеседовал с корреспондентом «Навигатора».

 

– Михаил, кем же, из кого составляется так называемый «народ»?

 

– Слово «народ» одно из важнейших в современном политическом языке, и как раз за то, чтобы определить, из кого он составляется, идёт постоянная политическая борьба. Кого именно представляют те, кто называется «народом»? Думаю, важнейшая для нас сейчас проблема – это научиться жить так, чтобы народ, в который мы входим как составные и который поэтому тоже «представляем», составлялся бы из всех без исключения. Это очень сложно, но иначе не обойтись без каких-то форм мягкого апартеида, жизни за забором и постоянного поиска внутренних врагов. Так что точный ответ таков: народ составляется из всех.

 

– Откуда у нас термин «общественность», чем он отличается от «народа»?

 

– «Общественность» – это часть «народа», которая участвует в публичных дискуссиях. Не все ведь готовы обсуждать, что «у нас» «так» или «не так», что надо делать. Таким образом, «общественность» – это аудитория.

 

– Как меняется общественное самосознание россиян? Влияет ли на это первое лицо страны – Путин?

 

– Обычно различают Путина «первых двух сроков» и президента «третьего срока». Именно за последние годы и произошли более заметные, то есть более резкие перемены в мировоззрении значительного числа россиян. Полагаю, что главное изменение общественного самосознания – это накопление разочарования в так называемой «власти» и в тоже время приобретение опыта выстраивания своей собственной жизни, существования «не по указке» и полностью вне тех систем смыслов и значений, которые распространяются средствами массовой информации и вроде как должны людей «объединять». Это двойственное ощущение заброшенности, ненужности и в то же время самостоятельности и самополагания сейчас нарастает и начинает влиять уже на самосознание очень многих, становясь фактором общественных изменений.

 

– Президентские выборы люди считают фикцией. Когда это изменится?

 

– Президентские выборы – это не фикция, а важный политический институт. Он может работать хорошо или плохо, правовое поле может нарушаться, как это водится в России, но выборы – это реальность. Отношение к ним людей разных категорий – отдельный вопрос. Когда же президентские выборы станут конкурентными, я не знаю.

 

– Сменим тему, перейдём к литературе. В чём социокультурная роль поэта?

 

– Думаю, что и у поэта, и у художника, и у проектировщика автобусных остановок, и у стюардессы социокультурная роль одна – делать свою работу хорошо. Если же говорить именно о поэте, у меня есть загадочный ответ. Помните, Пушкин писал: «И долго буду тем любезен я народу, / Что чувства добрые я лирой пробуждал, / Что в мой жестокий век восславил я свободу / И милость к падшим призывал»? Так вот, восславить свободу – само по себе дело важное, а уж примирить свободу и милость к падшим – почти невыполнимая задача! Свобода индивидуалистична, безжалостна и не очень-то ценится в России. Падших у нас и вовсе скорее принято запинывать, нежели сострадать и помогать им… Пожалуй, «чувства добрые пробудить» – вот в этом роль поэта и заключена.

 

– Чьи стихи любите и почему?

 

– Люблю стихи, которые меня радуют. Люблю стихи вообще, и просто счастлив, когда мне попадается то, что могу назвать хорошо сделанными стихами. Если нужны имена, то назову трёх современных авторов: Сергiй Жадан, Шамшад Абдуллаев, Юрий Гудумак. Жадан всем известен, его я люблю, потому что он невероятным образом сочетает лёгкость, откровенное удовольствие от игры с текстом и средствами поэтического выражения и серьёзность в отношении вопросов жизни, свободы и достоинства. Такую серьёзность, что, если бы о них говорить без его виртуозной игры, получилось бы моралистическое занудство. Шамшад Абдуллаев прописывает как бы мгновенно остановившиеся кинокадры фильмов, чьё действие происходит на окраинах каких-то живущих вне времени городов Центральной Азии, в норах и притонах, где на затасканном тряпье люди сидят и беседуют тысячу лет об одном и том же. И эта воображаемая Азия мне очень дорога, и я осознаю, что увидеть её такой можно только посредством его стихов. Юрий Гудумак рассуждает в стихах о пространстве и перемещении в нём. Его строки – бесконечно развёртывающийся комментарий к уникальному и очень важному для меня лично опыту путешественников эпохи конца Великих географических открытий. Это же была и эпоха высшего расцвета великих империй, которые стояли за спинами таких людей, как Певцов, Роборовский, Потанин и прочих, и сотен безвестных колониальных офицеров, которые в своих грязных палатках, разбитых на окраинах Ташкента, Яркенда или Кобдо, читали по вечерам, кроме разведывательных инструкций, ещё, скажем, Спенсера, Бергсона или Данилевского, философские формулы и отчёты предшественников сплавлялись в их глазах с невероятными ландшафтами и с встречаемыми людьми в странных одеждах. И вот это стереоскопическое восприятие пространств континента, которое мы, читающие о путешественниках того времени, можем себе воображать, Гудумак, как мне кажется, воссоздаёт в своих стихах.

 

– Опишите литературный Новосибирск: что в нём устраивает и не устраивает, радует и печалит?

 

– Когда жил здесь, видел только часть общей картинки. Теперь мне ещё сложнее ответить на этот вопрос. Обычно в крупных городах России литературный процесс в области поэзии можно поделить на два или три больших течения. Одно из них – продолжение традиций советской более или менее официальной поэзии. Когда авторы воспроизводят ту же манеру письма и, следовательно, всё то же литературное мышление, которое достигло расцвета в официальных «толстых журналах» где-то на рубеже 1960-1970-х. Когда пишутся стихи, хорошо узнаваемые по форме, легко принимаемые широкой публикой. В Новосибирске это течение можно ассоциировать с журналом «Сибирские огни».

 

Другое направление развивают продолжатели традиций неподцензурной поэзии, иначе воспринимающие поэтическую форму и цели литературной деятельности и при этом стилистически безразличные к тому, что для традиционалистов большое достижение. В Новосибирске это течение я ассоциирую с литературным и художественным сообществом «Речпорт».

 

А ещё есть у нас (куда без них?) множество людей, безразличных к существующей в России и мире поэзии. Они и знать о ней ничего не хотят, а попросту любят писать стихи, выражая в них самих себя «как они есть». Таких часто называют «графоманами», но точнее было бы назвать «графолюбами» – любителями письма.

Отдельная категория – авторы, которые держатся «сами по себе». Они малозаметны, иногда только что-то публикуют и чётко идут своей дорогой. Это радость – узнать о таком поэте и следить за его уникальным движением. В Новосибирске, например, мне интересны студент НГУ Сергей Васильев и Янина Болдырева.

 

Вообще литературная ситуация здесь принципиально не отличается от других крупных российских городов – таких, как Нижний Новгород или Пермь. Что меня, так сказать, не устраивает? То, что людей, которые могли бы писать хорошие интересные современные стихи, стараясь открывать в них что-то, развивать мысль, немного. Вокруг море плохих и при том несовременных, то есть третичных, четвертичных стихов! Но это понятно: не все же хотят делать что-либо наилучшим образом.

 

– Вас привлекают философия и поэзия, сферы рационального и эмоционального. Как уживается это в одном человеке?

 

– Так же, как уживаются печень, гланды, гипофиз и позвоночник. Человек же не поделён непреодолимыми границами внутри себя (улыбается).

 

– Почему технический прогресс, по сути, не меняет человека?

 

– Такое суждение можно было бы защищать или оспаривать, если бы знать точно, что такое «суть человека». Но, думаю, всё же прогресс меняет нас. С развитием технологий у людей изменяются представления об общественных отношениях, а значит, и о самих себе. К примеру, от поколения к поколению меняется восприятие времени, это исследовано историками. Также меняется представление о том, что такое семья. И так далее. Меняется ли при этом суть человека? Безусловно. Бытие определяет сознание – и подлежащее тут стоит впереди сказуемого. Не взирая на технический прогресс…

 

Наша справка

Михаил Немцев – участник новосибирского литературного сообщества «Речпорт», научный редактор сайта «ГЕФТЕР.РУ». Автор поэтических книг «Интеллектуализм», «Смерти никакой нет» (совместно с И. Полторацким и Д. Королёвым), «Это будет бесконечно смешно» (совместно с И. Полторацким, Д. Королёвым и А. Ждановым), книги прозы «Тексты-двери. Повесть в рассказах». Публиковался в литературных журналах «Знамя», «Воздух», «Сибирские огни», «Волга», «Ликбез», «НЛО», «TextOnly», «Трамвай». Лауреат новосибирского городского литературного конкурса имени Павла Васильева в номинации «поэзия» (2012).

Юрий ТАТАРЕНКО

Фото Катерины Скабардиной