1948: Елка, Медведь и Аркадий Гайдар

Елка, Медведь
и Аркадий Гайдар

Я вырос в безлесной алтайской степи. Ковыльныеразливы, песни жаворонков да посвисты любопытных сусликов, столбиками стоящих усвоих нор, – вот, коротко говоря, и все тамошние достопримечательности. Были,правда, в нашем селе Мамонтове тополевые и кленовые насаждения – защита отказахстанских суховеев, а вот хвойными породами дерев тогда и не пахло.

Впрочем, что такое пишу – пахло! Хоть и единожды вгоду. Смолистый, свежий аромат колючей новогодней елки и был одной из притягательныхсторон праздничной церемонии, учрежденной Петром I.Вечнозеленое дерево привозили откуда-то издалека, будто с другой планеты. А ещеманили на нем игрушки – блестящие, крутящиеся на ниточках сами собой и куда-тоисчезавшие потом до следующего новогодья. Ну и – это, пожалуй, главное – нас,послевоенную ребятню, прямо-таки завораживал Дед Мороз со Снегурочкой, а ужесли быть откровеннее, то их мешок со всяческими подарками.

Лично для меня самым желанным – была книга. Не знаю,откуда это взялось, но стремление иметь свою книгу было настолько сильным, чтоя, не имея других возможностей, принялся за... самиздатскую деятельность.Помню, как я переписал – печатными буквами! – сказку про Василису Прекрасную, аеще – таким же манером – басни Крылова с миниатюрного издания. Сестры (они былипостарше) посмеивались: «Вот если бы ты сам книгу написал, а это зачем? Любойдурак перепишет!» Я задумывался, обижался, но, не найдя что возразить,продолжал, пыхтя от усердия, свою «дурацкую» работу.

Кажется, в третьем классе моя личная библиотекапополнилась журналом «Мурзилка», врученным завучем Марией Ивановной «за хорошуюучебу и примерное поведение». «Мурзилка» жил у нас долго. Это был какой-тономер за 1947-й или 48-й год, но если бы под рукой оказалась подшивка, я бы указална журнал, где, помню, верхом на коне была изображена сказочная принцесса втюркской шапочке. Она скакала к разлученному с ней жениху...

Помнится еще в журнале рассказ о том, как сестракупила младшему брату коробочку конфет в обертках и спрятала до его днярождения. Мальчик это заметил и решил досрочно попробовать «свои» конфеты. Съелодну – понравилось, и он, не в силах сдержаться, стал ежедневно дегустироватьих одну за другой, а фантики, чтобы не обнаружилось воровство, начинял мякишемчерного хлеба. Из десяти конфет в коробке ко дню рождения осталась лишь однанастоящая. Вручив брату коробку конфет, сестра позволила и себе взять одну.Развернула и с удовольствием съела. А брат... жевал черный хлеб и чуть неплакал от обиды. Еще бы: одна конфета оставалась в коробке, и та сестре досталась!

Почти шестьдесят лет прошло, а я помню и рисунок, и сюжетзабавного рассказа. Это я к тому, насколько более впечатляющим и глубоким былочтение в мои детские годы. А вот многие нынешние «компьютерные» детки смутнопомнят то, о чем читали (если читали) какой-то год или два назад.

Но вернемся в новогодье 1948-го. Имея две рукописныекнижки и журнал, я, конечно, мечтал о настоящей книге, а ее у Деда Мороза иСнегурочки можно было только заработать. Кто-то, помышляя о сладостях, зубрилстихи, кто-то репетировал чечетку, а я, не будучи ни чтецом, ни плясуном,решился на поделку костюма. Думал-думал и взялся за костюм Медведя. А что? Вывернулчерной шерстью наизнанку мамин полушубок, подпоясался красным кушаком.Оставалась малость, но самая важная и трудная – медвежья башка...

Предлагаю и вам, читатель, порешать подобную задачку,а я поступил так: из ивовых прутьев и проволоки смастерил раздвижной каркасмедвежьей головы и плотно обшил черной овечьей шерстью. Вместо ушей приделалдва лоскута овчины, а на месте пипки – крупную пуговичку. Косолапить, сосатьлапу (варежку) и рявкать труда не составляло...

До клуба, где отмечали Новый год, я, вызывая изумлениепрохожих и яростные наскоки дворняг, прошествовал вполне благополучно, но самыетяжкие испытания меня как Медведя ожидали в зале у сверкающей елки. И дело былоне в том, что я не мог любоваться красавицей, так как дырки для глаз в маскепочти наглухо закрыла вылезшая из-под ниток шерсть. В конце концов меняухватили за лапы не то Снежинки, не то Бабочки и повели в хороводе вокруг елки.Беда была в другом: в тесном клубе, набитом, как бочка сельдью, школьниками иродителями, стояла одуряющая духота. Закупоренный в медвежьей «шкуре», ямоментально вспотел. Пот катился градом, глаза слепило, дышать стало совсемтяжело. Все мысли были теперь об одном: поскорее бы все закончилось!

Наконец хоровод остановился. Пошли выступления чтецов,певцов, танцоров. Дед Мороз и Снегурочка одаривали всех сладостями, кое-комувручали и книги. Пришел черед наград и за костюмы.

– А ты, Миша Топтыгин, что умеешь? – спросил меня Дед Мороз.

– Лапу сосать! – сказал я басом и зачмокал пододобрительные смешки.

– Тогда получи леденцы, они тоже сладкие.

Но мне стало горько. Не за леденцы я старался, такиемуки принял... И вдруг, будто угадав мое огорчение, Снегурочка голосом ангеласпросила:

– А ты читать умеешь, Миша?

– А-га-а, – обрадованно завопил-зарычал я, но моегобаса хватило разве что на блеяние простуженной овцы. Публика, разбиравшаяся вголосах домашней живности, дружно засмеялась и зааплодировала.

– Держи! – сказал Дед Мороз. – Хоро-ошая книга. Довесны осилишь в своей берлоге?

– О-си-илю-ю! – опять проблеял я, устремляясь квыходу.

В холодном коридоре я первым делом сорвал медвежьюмаску и глотнул свежий воздух так, будто только что вынырнул из воды. Силыбыстро вернулись ко мне. Теперь можно и посмотреть на подарок. Читаю: «АркадийГайдар. Голубая чашка».

В то время имя Гайдара мне мало что говорило, нопотом... Чтение «Чука и Гека», «Дальних стран», «Школы», «Тимура и его команды»было таким же живительным и необходимым, как тот глоток воздуха посленовогоднего маскарада. Даже в студенческие годы мое пристрастие к чеканной иромантичной прозе Гайдара ничуть не ослабело, и товарищ по журфаку СлаваПатрин, заметив это, подарил мне четырехтомное издание «шагающего впереди» стаким напутствием: «С маленькими героями – в большой путь!»

В четвертом томе этого прекрасного детгизовскогоиздания я впервые прочитал очерки и фельетоны писателя, на основе которыхнаписал и защитил на «отлично» дипломную работу. Что же касается «большогопути», то о нем и книгах, которые пишу сам, лучше судить со стороны. Я жестараюсь, чтобы и путь, и книги были честными и полезными для других. Вотпочему очень созвучно мне то, о чем и шутя, и серьезно написал Гайдар в письмесвоему товарищу по литературному цеху: «Я работаю! Нужно в поте лица добыватьтрудовую копейку – это раз. Во-вторых, надо чем-то оправдывать своесуществование перед Богом, людьми, зверями, перед разными воробей-птицами,соловей-птахами и также перед рыбой карась, линь, головель, лещ, плотва, аперед глупым ершом и перед злобной щукой оправдываться мне не в чем».

Пусть эти слова Гайдара послужат всем нам в качественовогоднего пожелания. Ведь адресованы они, как мне кажется, не толькописателям.

Юрий ЧЕРНОВ.