все только начинается!

Все только начинается!

Нельзя сразу перевоспитать человека, как нельзя сразу вычистить платье, до которого никогда не прикасалась щетка.

М. Салтыков-Щедрин

Молодая женщина едва справлялась с волнением. Из сбивчивого рассказа было ясно только одно: ее беспокоят резкие перемены в поведении дочери-первоклассницы: «С ней уже было такое в возрасте от трех до четырех лет, когда упрямство и непослушание доводило до отчаяния. Она будто назло нам делала все наоборот. Ее истерикам и капризам не было предела. Мы чуть не разошлись с мужем из-за нее, вернее из-за того, как надо воспитывать. Но потом все вроде бы улеглось, дочь успокоилась, а мы облегченно вздохнули и жили спокойно до этого года, когда ей исполнилось семь лет.

После дня рождения дочь словно подменили. Она превратилась в настоящего монстра, терроризирующего всю семью, не желающего считаться с чьими бы то ни было интересами, ни с материальными возможностями семьи. «Я хочу!» – и с этим ничего невозможно поделать. Может устроить истерику в магазине, на улице, если ей в чем-то отказываю. Она даже слушать не хочет, что у меня нет на это денег. Бабушку буквально изводит своим непослушанием, не говоря уже о том, сколько грубостей той приходится терпеть от любимой внучки. На любую просьбу отвечает отказом, строит ей рожицы, показывает язык, обзывает бабой-ягой, а то и похлеще. Гости к нам уже перестали ходить, так как дочь никому не дает спокойно пообщаться. Вмешивается во все разговоры, перебивая взрослых, или начинает рассказывать где-то услышанные анекдоты, перевирая их до нелепости. Чтобы привлечь к себе внимание, начинает говорить писклявым голосом, гримасничать, кривляться или изображать из себя «умирающего лебедя», при этом закатывает глаза, вздыхает. А однажды демонстративно упала «в обморок». Чем больше ругаем ее и наказываем, тем хуже. В школе та же картина: не признает никакой дисциплины, может встать из-за парты и гулять по классу, мешая всем. Учеба ее не интересует, хотя учительница говорит, что девочка способная, и утешает, что надо потерпеть, и это все пройдет. А мы волнуемся: вдруг это какое-то психическое заболевание, и ее надо лечить».

И вот передо мной предстает «семейный тиран» в образе симпатичной семилетней девчушки, которая без тени смущения уселась на стул, но он ей не понравился, и она заменила его другим. Потом испытующе посмотрела на меня. В ее больших серых глазках было любопытство и вызов, словно она хотела сказать: «Ну-ну! Воспитывать будете?» Я назвала себя. В ответ девочка с достоинством ответила: «Елизавета!» Не Лиза, не Вета, а – Елизавета. Она была умна, с хорошо развитой речью и достаточно контактной для того, чтобы обсуждать проблемы, связанные с ее поведением. На вопрос: что заставило маму обратиться к психологу, что ее тревожит, девочка посмотрела на мать и по-взрослому ответила: «Они меня не понимают. Мне ведь нужно развиваться, я хочу читать книги, которые мне нравятся, а они…» Она снова посмотрела на мать. Та улыбалась, довольная умным ответом дочери, а у дочери словно «тормоза отказали». Она захихикала, бросилась на шею матери, начала тискать ее, толкать, чуть не уронила со стула. Мама сначала пришла в замешательство, потом разозлилась и начала стыдить девочку, силой усаживать на стул. Стоило большого труда, чтобы привести обеих в чувство. «Вот видите! И так всегда», – заявила мама успокоившись. Психологическое исследование показало, что при хорошем интеллекте, развитой и богатой словами речи, девочка явно отстает в эмоциональном развитии и находится в так называемом (по терминологии Л. Выготского) кризисе семилетних. Я уже писала о кризисе трехлетних (см. статью «Запасайтесь терпением» в «Навигаторе» №31) Настало время поговорить о трудностях семилеток. Проблема эта актуальна для многих семей. Некоторые родители так и говорят: «Не успели успокоиться от первых «не хочу-не буду», только вздохнули свободно в надежде, что ребенок исправился, а он подрос, пошел в школу – вроде бы должен понимать, как надо себя вести, а он снова «не хочу-не буду», и нет с ним никакого сладу». Но, как писал М. Лермонтов, «воспитывать… самая трудная вещь. Думаешь: ну, все теперь кончилось! – Не тут-то было: только начинается!»

«Школьный возраст, как и все возрасты, открывается критическим, или переломным, периодом, который был описан в литературе раньше остальных, как кризис семи лет… Это какая-то переходная ступень – уже не дошкольник и еще не школьник». (Л. Выготский). Ребенок меняется на глазах и, отнюдь, не в лучшую сторону. Он вдруг без каких-либо внешних причин утрачивает свои наивность и непосредственность, свойственные ему ранее, и словно перестает понимать, как ему себя вести. Отсюда и кривляние, и манерничанье, и детский лепет. В поведении появляется что-то нарочитое, нелепое, искусственное. Он и ходит не так, как ходил раньше, и говорит пискляво. «Что ты строишь из себя шута!?» – возмущаются взрослые, а он не может ничего с собой поделать. Это состояние совсем не похоже на то, когда ребенок, забавляясь, строит рожицы, глядя в зеркало или на свое уродливое отражение от поверхности чайника или самовара. Здесь есть мотив. У ребенка в кризисе поведение немотивированное. Ничем нельзя объяснить его клоунаду, которую он устраивает не к месту и некстати.

Существенной чертой критического состояния, по мнению психологов, является начало дифференциации внутренней и внешней стороны ребенка и появление смысловых переживаний. Раньше он радовался или расстраивался, но не знал, что это радость или огорчение. Теперь он понимает, что значит «я радуюсь», «я сердит», «я добрый», «я злой», то есть у него возникает осмысленная ориентировка в собственных эмоциях. Благодаря этому возникает обобщение переживаний, логика чувств и новое отношение к себе. Если раньше он просто любил себя, но самолюбия, как обобщенного отношения к себе, самооценки еще не было. Теперь у него появилось и то, и другое, а вместе с тем и понимание своей ценности и борьба переживаний, и растерянность оттого, что не сразу может найти свой стиль поведения. С началом критического периода начинается переоценка ценностей – меняется отношение ребенка к окружающей среде, и формируются новые потребности и побуждения, движущие его поведением. Бунт начинается там, где взрослые не понимают внутренних изменений ребенка и продолжают общение с ним на прежнем уровне.

(Продолжение следует)

Нина ЛОГВИНЕНКО, психолог (тел. 332-58-19)