Учитель

Мир не без добрых людей. И жизнь дает каждому из нас шанс встречи с ними. Главное, не пройти мимо, не забыть, не растерять радость от встречи с человеком, который невольно оказал благотворное влияние на тебя и твою судьбу, помог в беде, не остался равнодушным к твоей боли, боролся за тебя, невзирая на трудности, да просто подставил плечо в тяжелую минуту.

Живут среди нас скромные, незаметные люди, которые каждый день, каждый час, каждую минуту совершают подвиг во имя жизни, порой не осознавая значимости его, не ожидая за это награды. Просто живут они по принципам доброты. Без таких людей жизнь не стоит ни гроша! Рассказать о них – значит еще раз вспомнить добрым словом, отдать им дань уважения и благодарности.

Дорогие читатели и писатели! Добро пожаловать в нашу новую рубрику. Пишите по адресу: 630090, г. Новосибирск-90, а/я 501 (с пометкой «Люди добрые») или на e-mail:  gazeta@navigato.ru.

Учитель

Немного в жизни встречается людей, память о которых не стирается с годами, а наоборот, постоянно возвращается с чувством благодарности и горькой утраты.

Нам, детям военных и послевоенных лет, слово «безотцовщина» знакомо по разным причинам. У кого-то отцы не вернулись с войны: погибли, пропали без вести. Но было и так: возвращались, но не в свои семьи. Вот в такой категории «сирот» оказалась и я. Мама ничего не хотела об этом рассказывать. Видимо, обида на отца была так глубока, что в семье даже не осталось ни одной отцовской фотографии.

Пока была маленькой, отца мне, как мог, заменял отчим, который прожил с нами до моих тринадцати лет. Что-то у них с мамой не заладилось, и мы переехали из провинциального сибирского городка на Урал, в районный центр.

Проблем вхождения в новый школьный коллектив не было. Лидерский характер и коммуникабельность сразу же сделали меня своей в классе. Училась стабильно, скоро одноклассники выбрали меня старостой, а потом я стала комсоргом школы. Одним словом, все было бы замечательно, но неотвязная мысль, что у многих моих подруг все-таки были отцы, а у меня нет, не давала покоя. Не имея перед собой реального образа своего отца ни на фотографии, ни в рассказах мамы, я часто придумывала его себе, наделяя и красотой, и умом, и многими другими достоинствами, в основном срисованными с киношных героев.

Но вот в шестом или в седьмом классе у нас стал преподавать физику Алексей Григорьевич. Преподавателей-мужчин в школе было немного, и физик внешне не очень выделялся на общем фоне. Был он немолод, неказист, невысокого роста, словом, не идеал мужчины, уж точно. Но как увлеченно преподавал он свой предмет, устраивал интересные опыты, водил нас на экскурсии в цеха заводов, которых было много в нашем индустриальном городке. Для нас, детей, он стал старшим товарищем, другом. К нему можно было подойти с любой проблемой, не боясь быть непонятой. Видимо, моя потребность в отцовской любви и поддержке выпирала наружу, и он чувствовал это.

Наше с ним общение не ограничивалось только школьными делами. Он видел мою увлеченность физикой и всячески это поддерживал. То предложит прочитать какую-то новую книгу о физиках, то посоветует выписать интересный журнал. Тогда только набирал обороты спор о физиках и лириках. С подачи Алексея Григорьевича я пристрастилась к таким журналам, как «Знание – сила», «Техника – молодежи», читала научно-популярные брошюры. Кроме того, я была активной участницей школьной самодеятельности, и он очень гордился моими успехами, не упуская возможности похвалить.

Но и спрос с меня за проступки был по полной программе. Алексей Григорьевич, помимо преподавания предмета, был нашим классным руководителем. Он знал мой авторитет в классе, и за сорванный урок, и за то, что вместо постылых лыж на физкультуре класс почти в полном составе ушел в кино, прежде всего доставалось мне как комсоргу и старосте. Я не обижалась на него за строгие взыскания, понимая, что он справедлив. В выпускном классе, когда душа больше просила праздника и любви, только благодаря Алексею Григорьевичу, его постоянному вниманию удалось не скатиться до троечницы. До сих пор, обращаясь мысленно к школьным годам, будучи уже сама четырежды бабушка, я часто вспоминаю моего дорогого Алексея Григорьевича, заменившего мне, «безотцовщине», отца.

И ведь что странно, я тогда мало что о нем знала: какая у него семья, есть ли дети и какого они возраста, воевал ли он, были ли ранения, одним словом, ничего, что выходило бы за рамки нашего с ним общения, за рамки школы. Мне это было неважно. Чисто детский эгоизм, когда думаешь, что так будет вечно и люди, которые тебе дороги, тоже вечны! И вот теперь, вспоминая его, я понимаю: вряд ли жив сейчас мой дорогой человек, мой учитель, чья жизнь волею божьей пересеклась с моей и осветила ее отцовским теплом и верой в человеческое участие. Я не успела сказать ему, как дорог он был мне, как важно было его отцовское слово, его совет. Не успела, да и не стремилась к этому. Как жаль!

Я не стала физиком, как хотел и видел меня мой учитель, хотя трижды поступала в московский вуз. Но, даже получив пятерку по физике, не смогла пройти по общему конкурсу. Знания пригодились мне все равно. Я оказалась в Академгородке, получила техническое образование. У меня была интересная работа, замечательный коллектив, друзья, круг общения. И знания, и человеческие ценности, которые я получила от своего учителя, помогали мне по жизни всегда.

Спасибо тебе, дорогой мой человек, мой учитель, и пусть это уже и поздно, прими от меня благодарность и память!

Галина МАЛЫШКИНА.