Семейный наноподряд

Среди лауреатов 2-го Международного конкурса научных работ молодых ученых, проходившего в рамках Нанофорума в Москве, второе место в разных секциях заняли доклады двух молодых сотрудников из одной лаборатории Института неорганической химии СО РАН – Екатерины Майничевой и Константина Коваленко. Узнав о том, что это не только талантливые исследователи, но и счастливая супружеская пара, корреспондент «Навигатора» встретился с успешными представителями научной молодежи.

Работа Екатерины Майничевой посвящалась процессам самосборки и самоорганизации в создании наноматериалов (тема ее кандидатской диссертации по супрамолекулярной химии). В своем докладе Катя продемонстрировала новый подход в получении полиядерных аквакомплексов металлов из водных растворов. Так можно получить алюминий, галлий, индий, хром, железо и ряд редкоземельных металлов. Аквакомплексы представляют практический интерес для томографии, катализа и бионеорганической химии. Этой тематикой сегодня заняты многие ведущие научные центры по всему миру. ИНХ СО РАН показал, что не только не отстает от конкурентов, но и имеет свои ноу-хау.

В секции «Катализаторы, мембраны и сорбенты» работа Константина Коваленко стала единственной, в которой рассматривались пористые металл-органические координационные полимеры. Эти полимеры имеют около 70% свободного пространства и могут служить в качестве сорбентов, в поры которых, как в ловушки, попадают нужные для синтеза вещества. Так, например, можно производить разделение смесей лекарственных форм, отлавливая внутрь металл-органического каркаса конкретные молекулы веществ, которые необходимо выделить для получения того или иного препарата. Пористые координационные полимеры можно использовать для катализа и сорбции газов в фармакологии, медицине, водородной энергетике и целом ряде других отраслей.

Оба лауреата нанофорума – выпускники факультета естественных наук НГУ. Константин учится в аспирантуре, работая в университете ассистентом на кафедре общей химии, и готовится к защите своей кандидатской работы, а Екатерина защитилась в 2008 году. Собирая материал для своей диссертации, в течение года она стажировалась в университете Карлсруэ в Германии. ИНХ СО РАН уже много лет активно сотрудничает с немецкими университетами, которые регулярно приглашают стажеров из НГУ.

– Специалисты по химии сегодня очень востребованы во всем мире. Институт не боится «утечки мозгов»?

– Это было бы недальновидно – бояться интеграции в мировую науку, чтобы не потерять сотрудников. Фундаментальная наука, в отличие от прикладных исследований – это мировое явление, которое не имеет географических границ. Наоборот, благодаря зарубежным стажировкам молодые ученые чувствуют себя более уверенно на своих местах и не испытывают желания куда-то сбегать. Результатом стажировок наших аспирантов в Карлсруэ становятся хорошие диссертации и совместные статьи. Из 13 человек в нашей группе 10 остались работать в ИНХ. Этим людям было интереснее остаться в науке на актуальном в мире направлении, чем уходить в прикладные области на скучную и однообразную работу. Оставаясь в науке, мы имеем возможность не просто зарабатывать, но и расти как специалисты – посещать российские и международные конференции, публиковаться в научных журналах с высоким рейтингом цитируемости. А для ученого возможность карьерного роста гораздо важнее, чем деньги. Да и вообще вопрос финансов уже давно не представляет проблемы для большинства активных специалистов – при таком количестве доступных грантов голодать может только ленивый. Например, премия за второе место в нанофоруме – 35 тыс. руб.

– Считаете, что наше государство, наконец, повернулось к науке лицом?

– В какой-то степени да. Тот же нанофорум был организован с размахом. Вообще, мер стимулирования появилось много. Жаль, что они имеют какой-то беспорядочный, несистемный характер. То выделяют гранты, то секвестрируют целые направления. С одной стороны, говорится, что государство поддерживает развитие нанотехнологий в России. С другой стороны, реально инвестируются только готовые проекты, хотя все хорошо понимают, что если не финансировать научные исследования, то эти самые готовые проекты скоро просто неоткуда будет взять. Это кажется нелогичным. Ведь то, что быстро начнет приносить прибыль, могут поддержать и частные инвесторы, а фундаментальная наука может существовать только за счет государства, да и затрат на нее надо гораздо больше, чем на запуск прикладных разработок.

– Дома много говорите друг с другом о работе, или вне лаборатории это табу?

– В лаборатории мы почти не видимся, работаем в разных группах. Если есть что обсудить по работе, это всегда интересно, так что никаких запретов. Хотя дома у нас есть совсем другая «химия» – кулинария. Кажется, это слабость многих «людей пробирки». В Интернете куча рецептов – вместе покупаем ингредиенты, вместе готовим и даже фотографируем получившиеся блюда.

– С ингредиентами, значит, проблем нет? Сколько получает аспирант НГУ?

– Стипендия 1800 рублей – на эти деньги, конечно, невозможно жить, но со всеми доплатами от СО РАН получается во много раз больше. Несмотря на острую нехватку мест – все стажеры устроены на 1/8 ставки, наш институт всеми силами старается поддержать молодых сотрудников. Решаются вопросы с жильем за счет дополнительных выплат на съем квартир для иногородних молодых специалистов, а после сдачи новых домов на проспекте Коптюга заработают «жилищные цепочки», в которых мы уже давно участвуем. Примерно через год планируем оплатить большую часть стоимости освободившейся академической «хрущевки». На это уходит львиная доля средств, но с учетом всех бонусов и грантов жить можно неплохо. Впрочем, этого нельзя сказать за всех аспирантов Сибирского отделения – в каждом институте свой уклад.

– А чем важен институтский «уклад»? Разве для участия в грантах недостаточно личной инициативы сотрудника?

– Там, где академическое сообщество готово его поддержать – вполне достаточно. Но так бывает не везде. Документы на участие рассматривает ученый совет (УС), от которого необходимы рекомендации. Наш УС поддерживает любые инициативы своей молодежи, но в ряде других институтов с этим большие проблемы. Там существуют ранжированные списки, и подать документы на любой внешний конкурс имеют право только те, кто числится в верхних пунктах.

– Константин, как сотрудник НГУ и СО РАН, что можете сказать о новом национальном исследовательском статусе университета?

– Сама идея контакта НГУ с институтами практически не имеет аналогов. Когда я писал курсовую по органической химии, я делал ее в НИОХ СО РАН, по неорганической – в ИНХ, курсовую по термодинамике собирался писать в Институте химической кинетики и горения, но успел определиться с темой по неорганике. Любой студент может прийти в любой институт и стажироваться. Некоторые мои одногруппники успели за время учебы поработать в 4-х институтах, и это не предел. Я был на студенческих конференциях в МГУ, и сегодня сотрудничаю с этим вузом. Многие мои знакомые химики поступили туда, другие – в Казанский госуниверситет. Зная сегодняшний уровень их подготовки, могу уверенно сказать, что качество обучения в нашем вузе ничуть не уступает. Что касается рейтингов, тут правильнее было бы говорить об уровне отдельных факультетов, а не всего вуза в целом. Отдельные направления, в частности, естественные науки, у нас можно смело назвать для России передовыми.

Мария ШКОЛЬНИК