Исповедь юной женщины

Наш роман проходил в декорациях Советского района. Я коренная жительница ОбьГЭС. Он приезжий (на 5 лет учебы в военном училище), поселившийся на Морском проспекте Академгородка. И хотя наше знакомство было чистой воды сводничеством (мама постаралась), все как-то сразу и вопреки здравому смыслу пошло на лад. Мне понравилось то, что он идеалист, что увлекается фотографией, как и я. Да и вообще: кого не пленит сильный, красивый, с настоящим славянским лицом, здоровый парень?

Мне – 18, ему – 25. Семь лет, стоявшие между нами, были почти пропастью. Я – домашняя девочка, всегда опекаемая родителями, не уезжавшая от них больше чем на месяц. Он – давно покинувший родной Хабаровск: сначала армия, потом училище. Тем не менее девять месяцев нашего романа очень нас сблизили.

Однако судьба распорядилась со свойственной ей затейливостью. На лето мы разъехались в отпуск: он – в Краснодар, я – в Севастополь. Каждый из нас, заходя в волны Черного моря, представлял, что и другой в это время тоже в этой воде.. После отпуска – оба в Новосибирск: наша встреча была настолько решенным вопросом, что мы забыли это обсудить… Он приехал раньше и улетел (уже на постоянное место жительства в Подмосковье) за три часа до того, как прибывал мой поезд… Видимо, женская интуиция подсказала мне отдать ему прощальное письмо заранее с просьбой его пока не читать…

«Наш первый взгляд. 23 сентября. Клуб. Твоя стать и рабочая форма. Мой образ «черного лебедя». Ты – прямая спина, всеохватывающий взгляд. Я – расслаблена, болтаю ногами под столом. Попадаю в поле твоего зрения, протягиваю белую бумажную розу. Не ожидал. Улыбнулся… Улыбнулась – наша первая улыбка.

Наше первое прикосновение: у нас в руках бумажный журавлик. Пытаемся усадить его на салфетницу. До этого получасом раньше – я: «У тебя телефон неполноценен», ты – поднятая бровь (такое любимое и запавшее в душу выражение твоего лица). Я: «В нем нет моего номера!» Смеемся… И через полчаса в твоем телефоне мое первое послание: «Доехала. Жива».

Наш первый поцелуй… После театра, на остановке… Щека к щеке и… невозможность оторваться. Но нужно жить дальше, ехать домой.

Наша первая встреча у меня в квартире. Ты – у двери подъезда, я – на собрании жителей дома (как меня туда занесло?). Бегу по ступенькам открывать тебе. И тогда же – белый шоколад, мама со своим фирменным сациви, бабушкины пирожки, любимое нами молоко.

Наше первое объятие. Вот странно, что в такой последовательности… Лучше так – первое горячее объятие. 23 февраля. Почти ночь у моего подъезда и снова невозможность оторваться… Но да-да: «Нужно жить дальше».

Наша первая близость: страх в моих глазах, а от тебя – потоки успокаивающей энергии. Спасибо, что в мой первый раз все было именно так…»

Первое (а вдруг и последнее?) письмо-воспоминание, написанное мною с такой нежностью, что можно было бы одарить ею целый город. Улыбаюсь тебе сквозь пространство и то время, когда я еще пишу тебе, надеясь и зная о скорой встрече; и когда ты держишь это письмо в руках, зная, что мы уже не увидимся.

«…Дарю тебе свою улыбку. Дарю свой продолжительный взгляд глаза в глаза, которые – о чудо! – одного цвета.

Со всем теплом своей души, со всей привязанностью к тебе целую тебя.

Целую тебя, мой милый, с той осторожностью, с которой целовала в первый раз, с тем вдохновением, с которым посылала поцелуй с вершины Эйфелевой башни, с той лаской, с которой целовала твои руки, с той страстью, с которой целовала тогда, за неделю до своего 19-летия, с той нежностью, с которой целовала сотни раз в SMS… Целую тебя, Саша, быть может, в последний раз…

Грустно ли мне, что ты уезжаешь? Моя печаль – в самом уголке, все остальное сердце безгранично радо за тебя и за твою мечту, которая уже почти исполнилась…»

Красный диплом позволил ему уехать в одну из лучших частей страны. Я продолжаю учиться, гулять по маршруту нашей последней прогулки (Дом ученых – Золотодинская, Ученых, кусочек Морского, Жемчужная и, наконец, остановка, где он, посадив меня в маршрутное такси, в последний раз взмахнул рукой, а до этого долго-долго смотрел в глаза, запоминая) и иногда горестно вздыхать, что не бросила все и не уехала за ним. Но, видимо, слишком маленькая я для того, чтобы стать женой офицера. Мне послал его Бог, чтобы я поняла, какие бывают мужчины, с какими принципами и взглядами на жизнь. Настоящие мужчины, офицеры-идеалисты, которые есть еще в нашей армии.

Виктория