«Чужие роли на себя не примеряю!»

В эти дни центр образования №165 (ранее школа №165) отмечает 30-летие. Один из самых известных её выпускников – актёр Алексей ВЕРТКОВ. Корреспондент «Навигатора» Юрий Татаренко знаком с ним с конца 90-х, поэтому их разговор идёт на «ты».

Алексей ВЕРТКОВ родился 31 марта 1982 года в Новосибирске. Окончил Новосибирское театральное училище, затем РАТИ – ГИТИС. Актёр московского театра «Студия театрального искусства» под руководством Сергея Женовача. Заслуженный артист РФ. Лауреат национальной премии «Золотая маска» в номинации «Лучшая мужская роль» (в спектакле «Москва-Петушки»), премии Царева, «Хрустальная Турандот», премии Станиславского, премии ФСБ России и др. Снялся в фильмах «Белый тигр», «Палата №6», «Изгнание», «Петя по дороге в царствие небесное», «Утомлённые солнцем-2: Цитадель», «Элизиум», «Дом солнца», «Гоголь. Вий», «Раскол», «Анна Каренина», «Вечная жизнь Александра Христофорова», «Орлова и Александров», «Гайлер», «Перевал Дятлова», «Угрюм-река», «Иванько», «Доктор Лиза», «Хитровка. Знак четырёх» и мн. др. Женат на актрисе Александре Ребенок.

– Твоё амплуа – неврастеник?

– Даже не знаю. Мне кажется, понятие амплуа – это про императорские театры. Или даже про комедию дель арте, где были маски: Арлекин, Коломбина и другие. Ты же сам артист и прекрасно знаешь: от роли к роли надо развиваться, расти.

– Семья – это то, что отбирает время у театра?

– Семья никоим образом не может отбирать время у театра. Стараешься совмещать одно с другим. Редкие выходные провожу в кругу семьи.

– Твою супругу, актрису Александру Ребенок, помню ещё по спектаклям «Театра Док». Не много ли два актёра на семью? Артисты ранимы, ревнивы, вспыльчивы…

– Всё зависит от самих людей, живущих в браке. Дело не в профессии. Бывают же супруги-врачи или учителя. Стараемся дома особо не устраивать спектакли. В жизни вообще играть не стоит. Для этого есть сцена.

– Кастинги и кинопробы – знакомая тебе история?

– Пробы были практически на каждой кинокартине. Приглашение на роль без проб – это нужно заслужить. Кинопробы – нормальный процесс. Режиссёр может ещё и себя проверить, узнать, слышат ли он с артистом друг друга. И артист может легко понять, стоит ли ему сниматься в этом фильме.

– Что было самым сложным на съёмках «Белого тигра» у Шахназарова? Грим, теснота в танке, психологическая достоверность героя?

– Не скажу, что было легко в целом. Всегда сложно на съёмках, где занято много техники, большая массовка… Что касается работы над ролью – Карен Георгиевич умеет располагать к себе, сказать нужные слова, поставить интересные задачи. С ним многое становится понятным. До начала съёмок я целый месяц ездил на полигон в Алабино, где учился водить танк. Непривычные ощущения – управлять машиной весом в несколько тонн. Знаешь, когда представляешь, как это все было в реальности, на войне… Сидишь за рычагами, перед тобой узкая щёлочка. Во время боя голову не высунешь, чтобы осмотреться. Кругом грязь, пыль, вонь.

Конечно, быть танкистом – страшновато. Думаешь: я-то после смены приду в гостиничный номер, помоюсь, переоденусь, поужинаю, высплюсь. А как на фронте? Где трудно отделаться от мысли: «А не станет ли завтрашний бой для тебя последним?»

– В каком фильме земляка Звягинцева хотел бы сняться?

– Из тех, что сделаны? Даже не знаю. Такого не бывает, чтобы я смотрел кино и представлял себя в нём. Вообще, чужие роли на себя не примеряю. Зачем?

– Есть мнение: Олег Янковский в кино был прекрасен, а на сцене – не столь убедителен...

– Олег Иванович – один из моих жизненных ориентиров, у нас в гримёрке висит его большой портрет. Для меня он невероятно убедителен и на экране, и на сцене. Как вообще можно разделять артиста театра и кино?

– Энергетика разная… А кого-то, что называется, любит камера, и крупные планы выходят очень выразительными.

– Театр не менее выразителен, чем кино. Есть артисты, которые только снимаются. Но, как мне кажется, как актёр ты растёшь только в театре: на репетициях, затем от спектакля к спектаклю. Хотя вот Тихонов был киноартистом, но какой объём роли он нёс, какие масштабные образы создал!

Рад, что с Владимиром Адольфовичем Ильиным пересекались в работе. Как человек, артист, партнёр – это большая величина. Мне очень повезло сняться с ним в «Палате №6».

Всегда учусь у старших товарищей. Отношению к популярности, к примеру. Ильин – очень скромный, всем всегда благодарен за внимание. Не так давно вместе снялись в фильме «Воскресение» у режиссёра Светланы Проскуриной. Снова был потрясён его мастерством.

– Когда ты впервые прочёл поэму Венички Ерофеева «Москва – Петушки»: после приказа о распределении ролей или ещё в школе?

– В ГИТИСе. Однокурсник пригласил меня в свой отрывок. Но толком ничего не вышло.

Книга Ерофеева оставила странное ощущение. Не могу сказать, что был в полном восторге. Проникнуться жизнью главного героя мне было трудно. Подумалось даже: если есть книга, зачем спектакль?

– Вряд ли ты представлял главного героя в костюме с бабочкой, а Женовач придумал именно такого…

– Дело же не в бабочке! Ну, а в чём ему ходить – в фуфайке? У всех какой-то стереотип восприятия этого произведения. Алкоголик, пьянка, все дела. Но Ерофеев писал совсем про другое. Выпивка – следствие жизненных неурядиц, даже в каком-то смысле борьба с ними.

– «Москва-Петушки» – это трагикомедия? Публика довольно много смеётся на этом спектакле…

– В тексте Ерофеева много юмора. Главный герой серьёзно говорит какие-то смешные вещи и смешно рассказывает о серьёзных вещах.

Всё, что придумано в этом спектакле, очень органично для артистов. Здесь задействована внутренняя энергетика – при этом вовсе не обязательно скакать по сцене или наяривать круги вокруг стола. Терпеть не могу, когда актёры слюной забрызгивают первые ряды, потеют…Чаще всего за этим – пустота. А бывает так, что артист скажет слово шёпотом – и у тебя мурашки. Вот это ценно.

– Водка на сцене, разумеется, всегда бутафорская?

– Нет, однажды был спектакль с настоящей… Шутка! В Германии смотрел «Москва-Петушки» с каким-то странным финалом, когда артисты перепились и заблевали сцену.

У нас в театре сухой закон. Никто не пьёт ни грамма перед спектаклем. Уволят сразу. В тех театрах, где я работал – в Новосибирске ли, в Москве – подобного никто себе никогда не позволял. И это правильно.

– Ты играешь в спектаклях по произведениям Чехова, Гоголя, Лескова, Достоевского, Эрдмана, Ерофеева. Кто из них, что называется, твой автор?

– Все мои. Просто находишься внутри их текстов. Хотелось бы в этот список добавить и Шекспира, и Толстого.

Юрий ТАТАРЕНКО

Фото из личного архива А. Верткова