БГ: Джаз даст нам все

БГ: Джаз даст нам все

Новый диск группы «Аквариум», записанный на лондонской студии «Ливингстон», вот-вот увидит свет, а песни из него уже звучат на сцене клуба «Рок-сити» и в ДУ Академгородка. Впрочем, БГ не хочет называть свои композиции песнями. В одном из последних интервью он объявил, что собирается разрушить песенную традицию куплетов и припевов. Оба концерта, как водится, прошли с аншлагом: залы переполнены старыми поклонниками, молодыми фанатами и просто любителями. Два дня подряд «на бис» в точной последовательности были поданы «Плоскость», «Золото на голубом», «Отец яблок», «Джа даст нам все», «Моей звезде» и «Кардиограмма».

«Бориску на царство!» – послышались нетерпеливые крики из зала. Чувство юмора и пиво не мешает поклоняющейся интеллигенции трезво смотреть на своего кумира: «Смотрите, вот уже вынесли его гитару! Через минут пять, значит, и самого вынесут!» БГ вышел на сцену в ярко-красном сюртуке. «Те, кто рисует нас, рисуют нас красным на сером». Звук и исполнение выше всяких похвал: в группе появился новый соло-гитарист-саксофонист-флейтист-бэк-вокал Игорь Тимофеев – один из лучших российских джазовых музыкантов. С каждым годом «Аквариум» звучит все прозрачнее и изящнее, все качественнее и слаще и, к сожалению, все сильнее напоминает «Крем и карамель» (название одной из композиций нового альбома).

Иисусоподобный Борис Рубекин призывно улыбается всем девушкам, стоящим с его стороны сцены, и наигрывает на клавишах что-то вкусное и невесомое. Прихрамывающий после травмы и немного располневший Шар – энерджайзер и украшение команды: что же он такое ест, чтобы два часа подряд с горящими глазами и ртом до ушей припрыгивать у конгов, стучать, трещать, дзынькать, цокать и шелестеть? БГ привычным буддийским жестом благодарит публику, в учтивом поклоне складывая ладони у верхней чакры: «Спасибо, милые!»

Усталый рок-гуру на встрече с журналистами отвечал тихо и коротко, хитрая улыбка не сходила с его губ, медленно выпускающих клубы сигаретного дыма.

– Когда-то вы пели «Пока не начался джаз». Теперь в группе играет настоящий джазмен и задает общий тон. Джаз даст нам все? Когда он начался?

– (БГ хитро блеснул очками, и сразу стало понятно, что честного ответа не будет.) Интересный вопрос. Джаз начался годах где-то в двадцатых прошлого столетия... Я всегда его любил. Сейчас больше, чем раньше. Последнее время стал слушать классические вещи вроде Глена Миллера.

– Кого сейчас читаете-почитаете?

– Жду нового Пелевина. Его же и почитаю. Последний роман не очень, а такие его вещи, как «Желтая стрела», можно называть шедеврами.

– Когда вы встречались со студентами НГУ в мае 1999 года, вы сказали, что по утрам не бегаете, а скорее ползаете. Теперь вы занялись йогой. Что-то изменилось?

– Да, разумеется. Я перестал употреблять алкоголь и почувствовал себя гораздо лучше. Иногда я действительно совершаю утренние пробежки, иногда занимаюсь йогой.

(Первая песня нового альбома – «Мама, я не могу больше пить». На самом же деле Борис Борисович может все: после концерта он заказал себе текилу и пиво. – М. Ш.)

– В каких отношениях вы с первым составом «Аквариума»?

– Насколько я могу предполагать, в хороших. Дней пять назад видел Титова. Он живет в Лондоне и по-прежнему играет в какой-то группе. Названия я не помню и не слышал его музыку. Плотно мы ни с кем не общаемся. Дюша Романов несколько лет назад скончался от инфаркта. Сева Гаккель занимается продюсированием молодых команд.

– Гаккель написал очень обиженную книгу «Аквариум» как способ ухода за теннисным кортом». Там очень подробно описана история молодого «Аквариума» и питерского рока в целом. Когда мы последний раз виделись пять лет назад, он сказал, что на одном концерте вручил ее вам лично. Вы читали ее?

– Я полистал, но подробно не читал. И так все было понятно. Очень грустно, что он воспринимает все в таких черных тонах. Он ушел из группы самый первый, никто его не выгонял. Его склонность драматизировать и обижаться мне никогда не была понятна.

– Но после него ушли и все остальные, потом приходили и уходили другие. Почему состав группы постоянно меняется?

– Это неправда. В таком составе, как сейчас, мы играем уже достаточно долго. За последние несколько лет появился только Игорь Тимофеев, чему я очень рад. Происходящие в группе перемены приносят только хорошее.

– Нельзя сказать, что уход Олега Сакмарова в свое время повлиял на музыку положительно. Его партии пришлось играть Рубекину на синтезаторе.

– Люди уходят по разным причинам. Сакмаров – наш друг, но у него всегда было желание делать свое, поэтому он и в «Ю-Питере» не задержался.

– С каждым годом в ваших песнях все меньше бьющей энергии и больше иронии. Вы успокоились и перестали воспринимать жизнь всерьез?

– Я успокоился очень давно. А насчет всерьез – мне не с чем сравнивать. Если бы было что-то еще, кроме жизни, я бы знал, к чему из этого я отношусь серьезнее. Смерти я не видел, но заранее отношусь к ней очень положительно. Я имею в виду свою, а не детскую.

– Обычно смерти хотят те, кому не нравится жить...

– Я вовсе не сказал, что хочу умереть. Просто хорошо отношусь к смерти, без страха. Жизнь не нравится тому, кто все время смотрит назад, жалеет о том, что было или, наоборот, чего не было. Меня часто просят оценить мое творчество или пытаются услышать от меня, какие чувства я испытываю к своим ушедшим годам и старым записям. И я всегда отвечаю, что никаких особенных эмоций не испытываю. Я просто не думаю о прошлом, потому что я еще живой человек, у которого есть прекрасное настоящее.

Спустя сутки мы увиделись с Борисом Борисовичем еще раз. Бодрящей прелюдией к этой встрече стала устрашающая сцена изгнания журналистки одного из местных изданий, представительной женщины за сорок. «Уберите ради Бога эту ужасную женщину! Я ее не могу больше видеть!» – умолял личный продюсер БГ. Охрана брала леди под локти и выводила на лестницу, но невозмутимая журналистка возвращалась вновь и вновь. Охрана победила. Спустя минуту из гримерки, где отдыхал после концерта маэстро Боб, вся в слезах выбежала молоденькая девушка. Возможно, гуру был несколько неучтив.

«У вас ровно шесть минут», – сказал мне продюсер. Он вернулся даже через пять, но это было неважно – за последние два дня профессионального сладковатого звука когда-то любимого «Аквариума» и очень формального общения с лидером группы большая часть животрепещущих философских вопросов потеряла актуальность. В голове вперемежку с «Кремом и карамелью» вертелась песня «Умки» памяти БГ «Бедный дурак» – неудобоваримый коктейль. Ветхие кадры из любимого фильма о питерском андеграунде «Рок» перед глазами играли в пятнашки с фрагментами прошлогодней передачи Диброва, где мама рок-кумира восторженно рассказывает, как он любил гречневую кашу. Невоспитанная журналистка, отчаянно отбивающаяся от охранников. Какие тут могут быть вопросы? 27 ноября у Гребенщикова день рождения.

– С наступающим вас, Борис Борисович! Где отмечать будете?

– Как обычно, в кругу семьи. Я очень люблю праздники и дни рождения свои стараюсь не зажимать.

– «Аквариум» с каждым годом становится каким-то заоблачным, приджазованным, слишком уж красивым... Чувствуется работа.

– Спасибо вам. Я рад, что мы стали лучше. Что будет потом – не знаю. Но раз мы стали играть по-настоящему, значит, все только начинается!

– Начинается? Группе уже 30 лет, между прочим...

– «Аквариум» – это не группа, а музыка.

– Здесь, в Академгородке, живут те, кто помнит ваш концерт в шестом общежитии НГУ в середине 80-х. Я слушаю «Аквариум» полжизни. Можете что-нибудь пожелать этим людям?

– В научном городке живут люди с интеллигентными лицами, с умной головой. Им осталось только научиться крепко стоять ногами на земле. Быть ближе к земле.

Мария ШКОЛЬНИК.